Мифологема здоровья и этика болезни
Татьяна Тарасевич, редактор портала Pro-life.by, Движение Пролайф Беларусь
Мы часто слышим и читаем такие выражения как «современное общество» (очевидно, предполагается, что оно отличается от иных предыдущих, в том числе и традиционных обществ), «новая система ценностей» (в чем новизна – обычно не указывается) или «изменение ценностных ориентиров» (кто изменяет и зачем остается за кадром), « в современной культуре постмодерна» (как будто постмодерн победил уже повсюду и окончательно). За этими клише, как правило, следует ряд утверждений, ничем не подкрепленных и не обоснованных, они подаются как данность и в них человеку предлагается просто поверить. Культурологи уже давно говорят о наступлении новой мифологии.
Христианство в свое время осуществило демифологизацию общественного сознания, но техногенная цивилизация, в эпоху которой мы живем, активно использует практику применения разнообразных мифологических конструкций с целью скрытого навязывания определенных идей. Творцы рекламы, имиджмейкеры и политтехнологи активно эксплуатируют созвучные нашему обществу мифы ради осуществления информационно-психологического влияния на аудиторию.
Занимаясь описанием современных мифов, французский структуралист Р. Барт, отметил их двойное назначение: во-первых, они нацелены на деформацию действительности в направлении, желаемом для носителя мифического сознания. Во-вторых, мифы должны постоянно маскировать свою идеологичность, поскольку любая идеология хочет, чтоб ее воспринимали как единственно возможную, естественную и существующую саму по себе. Поэтому современный миф стремится выглядеть не явлением культуры, а явлением природы. В своем исследовании «Миф сегодня» Р. Барт предлагает единственный способ освободиться от тотальной власти мифа – аналитически разрушить его знаки, то есть объяснить.
Многие ученые прошлого века сформулировали новый подход к феномену мифа, однако многие и дальше воспринимают его как сказочную историю, выдумку, никак не связанную с их жизнью. В свое время русский философ, знаток античности А. Лосев писал: «Миф есть наивысшая по своей конкретности, максимально интенсивная и в наибольшей степени напряженная реальность. Это не выдумка, но — яркая и на самом деле оригинальная действительность». Миф, согласно Лосеву, выступает как абсолютное тождество субъекта и объекта (человека и мира, человека и идеи, человека и природы), это субъект-объектное тождество дано стихийно и нерасчлененно, без всякой рефлексии и без всякого анализа со стороны человеческого сознания. В настоящее время миф понимают как определенную систему, моделирующую в сознании людей окружающий мир и его фрагменты
Среди назначений мифа – формирование определенных представлений о чем-то, поэтому естественно, что его определяющей функцией является влияние, суггестия. Его задача — подтолкнуть человека к определенным социальным действиям путем формирования у него необходимых представлений о чем-то. Людей побуждают к определенному поведению, мотивация которого формулируется в той или иной идее, декларации, утверждении, слогане, которые не нуждаются ни в каких логических доказательствах и рациональных обоснованиях.
Подобные утверждения, которые со временем становятся убеждениями, мы вполне можем определить как мифологемы. Мифологемы – это мифы, обычно воспринимаемые как суждения здравого смысла, стереотипные представления, которые кажутся настолько сами собой разумеющимися, что их необоснованность попросту не замечается. Иногда мифологемы формулируются как сознательно принятые установки, но чаще всего люди в своих взглядах и рассуждениях исходят из них, не особенно задумываясь об их необоснованности и вымышленности. Мифологемы внедряются в умы людей за счет частоты повторения и длительности воздействия. И в дальнейшем формируют мир потребностей и желаний.
Последние несколько десятилетий здоровье стоит в ряду основных ценностей человеческой жизни и претендует на место самой главной ценности. Известная формула «Главное здоровье! Остальное приложится!» знакома даже детям, ее повторяют все и повсюду.
Лекарства рекламируются наряду с продуктами, их принимают не только больные, но и здоровые, аптек становится все больше. Масса изданий посвящена здоровью. В школах наряду с уроками математики, физики и литературы появились уроки здоровья. Возникло новое явление, претендующее на статус науки – валеология с основным рефреном: «Здоровье – это высшая ценность, которой природа наделила человека». В отношении животного мира это, может быть, и имеет смысл. А справедливо ли это в отношении человека?
Параллельно появляется всевозможные школы и курсы, которые утверждают: «Человек не имеет права быть несчастным и больным. Человек не может быть счастлив, если у него проблемы со здоровьем. Только здоровый человек может обрести полноту счастья». Два сцепленных слова «здоровье» и «счастье» фактически становятся синонимами и подразумевают друг друга. Та же идеология положена в основу «планирования семьи», её адепты неустанно твердят, что каждый ребенок должен быть здоровым и желанным. И делают логический вывод, что нездоровым и нежеланным на свет появляться не стоит. Поэтому гуманно прекратить их страдания буквально в самом зародыше. Ведь они будут несчастны, а человек создан для счастья.
Таким образом, поклонение здоровью приобретает черты культа и сопровождается расцветом и распространением коммерческих культов и психокультов: «трансцендентальная медитация», центры йоги, рэйки, школа Норбекова, методика Акбашева, «Детка» Порфирия Иванова, биоритмы Радастеи. От классических медицинских школ и направлений они отличаются особой духовной составляющей. Предлагая методики самоконтроля, самопознания, самоисцеления, они, по сути, культивируют тот самый грех гордыни, повлекший за собой распад мироздания; предлагая лечение, они стремятся приобщить человека к своей вере, в основе которой лежит древний и примитивный оккультизм.
На наших глазах мифологема здоровья как высшей ценности обрастает культовыми практиками и действиями, превращаясь в своеобразную антирелигию («анти» не всегда означает «против», а зачастую – «вместо»).
Чудовищные детские жертвоприношения на алтарь здоровья сегодня приобретают невиданные размахи. Все больше стран под давлением мирового сообщества узаконивают убийство нерожденных детей, мотивируя это нездоровьем, нежеланностью младенца или угрозой для здоровья женщины. Гарантия сохранения жизни родившихся детей сегодня тоже висит на волоске. Фетальную терапию, препараты из абортированных детей, называют «медициной XXI века».
А если задать вопрос, для чего человеку в этой парадигме мышления быть здоровым? Для того, чтобы защищать и воевать? Но тут можно потерять не только здоровье, но и жизнь, и вряд ли человек, воспитанный в этой системе ценностей, на это решится. Для того, чтобы лучше работать и служить? Но служение – это всегда жертвенность, и тоже представляет угрозу для здоровья. Чтобы продлевать род, развивать свою культуру и цивилизацию? Но те народны, которые уже усвоили ценности так называемого «здорового образа жизни» стали вымирать. В погоне за здоровьем они старательно забыли о детях.
Таким образом, мифологема «здоровья» несет в себе серьезные угрозы для человека, а мы в очередной раз приходим к выводу, что в основе существования человечества лежит вера.
А какова же этика болезни? Как известно, этика вышла из религии. Обратимся к истокам. Вопросы болезни и здоровья теснейшим образом связаны с вопросами о смысле жизни, ведь именно ее позволяет продлить хорошее здоровье, плохое же укорачивает. Но для христианина смысл жизни лежит совсем в другой плоскости, и находится за пределами жизни земной. Это стяжание Духа Святого и спасение души для жизни вечной. И здоровье вовсе не оказывается залогом вечного спасения. А болезнь может оказаться.
Может показаться странным, но, тем не менее, этот факт является правдой, что человек только через боль, причем в первую очередь физическую, осознает, что жив и что существует. Я бы рискнула предположить, что именно через боль он очеловечивается.
Сербский психотерапевт Владета Еротич отмечает: «Боль предупреждает нас, делает бдительными, а вместе с тем, и более сознательными, чем мы были раньше. Боль указывает нам на возможность ограничения нашей экзистенции, как впрочем, и на полную её потерю, но также и на возможность расширения этой экзистенции, которая идёт бок о бок с усилением самосознания ценности жизни и экзистенциальной ответственности».
Современного человека нужно учить ещё и болеть, а не только быть здоровым. Как относиться к той неприятности, которая вошла в мою жизнь? Есть болезни, от которых можно и нужно избавляться (от ангины или насморка). Но есть болезни, которые остаются навсегда. И можно оставшуюся жизнь посвятить ропоту и отчаянию, а можно воспринять болезнь как вызов с Неба: Бог ставит меня в такие условия, чтобы у меня была возможность что–то изменить в себе, и чтобы у Бога была возможность действовать в моей жизни. Мы помним Его слова: «Сила Моя совершается в немощи» (2Кор.12, 9).
В свое время архимандрит Иоанн Крестьянкин на вопрос: «Что должно быть главным в служении сестры милосердия?» ответил: «Сестра милосердия должна научить больного любить свою болезнь». Наши размышления о боли и болезни должны выйти в метафизическое пространство, поскольку в рамках рационального познания не существует удовлетворительного ответа о природе человеческого страдания.
Начиная с Нового времени, медицина, как и другие науки, усваивает рационалистическую картезианскую парадигму для изучения всех явлений жизни. Влияние картезианской парадигмы на медицину привело к формированию так называемой биомедицинской модели, на которой основывается современная научная медицина. Согласно этой модели, человеческое тело рассматривается как машина, которую можно анализировать по частям; болезнь — как нарушение работы биологических механизмов, которые, в свою очередь, изучаются с точки зрения клеточной и молекулярной биологии; роль врача заключается в физическом или химическом вторжении в организм с целью исправления нарушений в работе конкретного механизма. По прошествии трехсот лет после Декарта, медицинская наука все еще основывается на концепции тела как машины, болезни как следствия поломки машины, и задаче врача отремонтировать неисправность в машине. Механистический взгляд на человеческий организм повлек за собой инженерный подход к здоровью, при котором болезнь свелась к механической поломке, а терапия – к технической манипуляции.
Медицинская практика, основанная на таком ограниченном подходе, не способна поддерживать здоровье человека на высоком уровне и часто сама вызывает страдания и болезни. Более того, медицина рассматривается как объективная наука, не связанная с категориями морали. Такой взгляд на медицинскую науку, неизменный вот уже несколько веков, часто препятствует тому, чтобы видеть положительные аспекты и скрытый смысл болезни. Болезнь рассматривается как враг, которого нужно победить; соответственно, ученые-медики преследуют утопическую мечту победить, в конечном счете, все болезни с помощью биомедицинского подхода. Такой узкий взгляд на болезнь не позволяет увидеть медикам тонкие и духовные аспекты болезни, и понять, что полная свобода от болезней почти полностью несовместима с жизнью.
Как же вообще смотрели на боль и болезнь люди в прошлом? Обратимся к истории. Древние греки болезни и сопровождавшие их боли воспринимали как случайность и необходимость в природе. Это был прогресс в истолковании причины и смысла болезни, поскольку человек должен был исследовать, а затем и лечить, и побеждать ту часть болезни или те болезни, которые возникли как плод случайности. Что же касается другой части болезней, которые, по греческим убеждениям, являлись следствием природной необходимости, то такие болезни учили человека терпению и покорности перед лицом необходимости и приятию своей судьбы. Все-таки, в греческом понимании болезни и страдания человека все ещё продолжал страдать не по своей вине, а лишь под ударами высших и непонятных сил необходимости. Таким образом, его страдание было страданием без надежды.
С того времени, когда Бог открывает себя в истории, в Ветхозаветной религии принципиально меняется смысл всех явлений человеческой жизни, в том числе и болезни. В Ветхом Завете Господь поражает болезнью. Болезнь рассматривается как действие Бога, взывать нужно к Нему, а не к врачам. Болезнью можно вразумляться. Труд и болезнь сопровождают человека в его лучшие годы. Болезнь рассматривается как Промысел, наказание, расплата, как воспитание человека.
«Почитай врача честью по надобности в нем, ибо Господь создал его, и от Вышнего – врачевание, и от царя получает он дар … и дай место врачу, ибо и его создал Господь, и да не удаляется он от тебя, ибо он нужен» (Сир.38, 12). «Но кто согрешает пред сотворившим его, да впадет в руки врача» (Сир.38, 15).
В Ветхом Завете болезнь имеет ряд значений, раскрытие которых принципиально важно для спасения и исцеления человека.
Во-первых, болезнь как проявление несовершенной, тленной природы падшего человечества. Наша несовершенность, смертность – следствие грехопадения. Болезни – это естественное и неизбежное проявление греховности, свойство человеческой природы, которое не создается нами. Человек, как правило, осознает болезнь как недолжное, нежелательное, как свое противоестественное состояние, хотя нет ничего более естественного для человеческой природы, чем болезнь. Она не зависит от воли человека, ее предназначение, как правило, скрыто от человека. Раскрыть ее предназначение для каждого человека – важнейшее средство исцеления.
Во-вторых, болезнь как испытание в верности. Она настигает, как правило, верных. Это примеры ветхозаветного Иова и апостола Петра. Хотя мне кажется, это не столько испытание, сколько новые возможности и новый опыт для человека. Знал ли Бог, что Иов вынесет свою болезнь и страдание и сохранит веру и верность? Несомненно, знал. Но Иов этого не знал. И человек после таких событий уже становится совершенно другим.
В-третьих, болезнь как призыв к покаянию и осмыслению своей жизни. Это свидетельство Божественного неравнодушия и любви к нам. Господь указывает, показывает и открывает нам через уродливость и невыносимость болезни противоестественность нашей жизни вне законов Божественного мироустройства, вне гармонии, мира и красоты.
До сих пор в прихрамовой среде, особенно среди пожилых людей, можно встретить такое мнение, что болезни не нужно лечить – что их нужно «отмаливать», «замаливать». И вот уже две тысячи лет христианству, и вот уже можно было хотя бы запомнить, что Бог есть любовь, а все тот же ветхий человек мешает открытому предстоянию перед любящим Богом.
Начало христианской этики болезни было положено словами Христа: «Не здоровые имеют нужду во враче, но больные». Человечеству был открыт радикально иной способ самопознания: ведь только те, кто признали себя больными, нуждающимися, стремящимися, узнали Христа как Спасителя. Здоровые и самодостаточные оказались неспособными воспринять этот вызов.
Кстати, к схожему пониманию болезни, т.е. болезнь как вызов человеку, придет философский экзистенциализм, но только в ХХ веке, поскольку современная наука и дальше не в состоянии объяснить не только причины и происхождение, но и, что особенно важно, цели и смысл большинства болезней.
И лишь после христианского учения о природе и новом предназначении человека начинается не только личная ответственность за болезни и страдание человека как свободного существа, но само его страдание обретает смысл, и это смысл надежды, смысл несения креста. «Нет воскресения без смерти!» «Блаженны плачущие, ибо они утешатся!» Иов страшно страдает, но и надеется. Разве смог бы разгореться, в нем огонь надежды на осмысленный исход страдания, если бы человек от начала времен не носил в себе «принцип надежды». Этот «принцип надежды» подробнейшим образом раскрывает православная антропология. Святые отцы и современные подвижники пишут об очищающем огне болезни, о ее несомненной духовной пользе, о ее необходимости для человека. Достаточно вспомнить традицию благодарения за онкологические заболевания, которая существует у афонских монахов.
Боль, болезнь и страдание уже не то, чем были они более двух тысяч лет назад – случайностью и необходимостью, не то, что настигает нас извне как непознанная и неукротимая судьба, не наказание. Со времен Христа они существуют как моя боль, моя болезнь и мое страдание, за которые отвечаю только я, и, если кто–то в них виновен, то это только я. Эти, таким образом, принятые боль, болезнь и страдание обретают новый смысл, единственно возможный смысл во Христе, смысл очищения и преображения.
Принятие болезней не только своих, но и всех людей как вызов, дающий шанс, дает нам надежду на то, что через внутреннее очищение мы преобразимся и тогда начнем осуществлять совсем другую жизнь. Тоже с болезнью и страданием, и дальше с ними, но и поверх них. Не стоически мирно, не по-буддистски равнодушно, но по-христиански смиренно.
Таким образом, этический путь болезни «случайность–необходимость–наказание–вызов» завершается для нас шансом, очень серьезным шансом на преображение и спасение.
Сегодня любому человеку необходимо пребывать и оставаться в состоянии бодрствования перед все более многочисленными ловушками, в которые завлекает нас эпоха, ставшая временем нашей жизни. В общем замешательстве мы теряем все ценности, мы живем в эпоху отрицания традиций, безголового существования «здесь и теперь», без вечера и утра, без любви и идей. И нам нужно пребывать особенно трезвенными перед лицом технократического века, в котором мы живем, и который объявил войну на уничтожение боли и болезни.
Вместо того, чтобы присоединиться к армии людей, которые и сегодня желают все обессмыслить, в том числе и нашу боль, и нашу болезнь, отклонимся с «широкого пути, ведущего в пропасть», предстанем перед болезнью и спросим: «Господи, для чего она вошла в мою жизнь? Возможно, она станет историей моей судьбы».
От боли, болезни и страдания, как и от смерти, нас не сможет защитить ни сила воли, ни философия, ни наука. И боль, и болезнь, и страдание – это синонимы жизни. Остается одна защита от них – наше к ним отношение, могущество смысла. Такой смысл удавалось людям обретать: до него нам нужно совершить путь обратно в две тысячи лет, ибо живой пример Господа Иисуса Христа указал нам и этот путь, и этот смысл.
Литература:
1. Владета Еротич. Психологическое и религиозное бытие человека. М.: Библейско–богословский институт св. апостола Андрея. 2004.
2. Медведева И., Шишова Т. В кильватере «Титаника»? М.: «Даниловский благовестник», 2007.
3. Силуянова И. Антропология болезни. М.: Изд-во Сретенского монастыря, 2007.
4. Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура. М., 1991.
5. Лосев А.Ф. Очерки античного символизма и мифологии. М., 1993.
6. Барт Р. Мифологии. М., 1996.