Анализ феномена потребности в детях

16.05.2019

Лазаревич Н.А. , к.ф.н., доцент, старший научный сотрудник центра социально-философских и антропологических исследований Института философии НАН РБ.

Современные демографические процессы в республике Беларусь являются результатом изменения экономических, социальных, политических, геополитических, экологических и многих других факторов общественной жизни. Среди них выделяют отдаленные последствия Великой Отечественной войны, последствия преобразования общества на рыночной платформе, социально-экономические проблемы, вызванные становлением новых независимых государств на постсоветском пространстве, последствия Чернобыльской катастрофы, вхождение Беларуси в современные глобализационные процессы, распространение таких социально опасных заболеваний, как алкоголизм, наркомания, ВИЧ-инфекция и ряд других.[1]

В настоящее время в республике не реализуется потенциальная социально-биологическая рождаемость, (то есть то число рождений, которое было бы у населения, учитывая его структуру по полу, возрасту и брачному состоянию при условии полного исключения практики внутрисемейного ограничения рождаемости). Подавляющее большинство рождений в настоящее время – результат внутрисемейного регулирования деторождения, сознательного материнства.

Сложившаяся структура населения Беларуси и параметры его воспроизводства в настоящее время, по прогнозам, будут и в дальнейшем обусловливать уменьшение численности населения. Эти перспективные последствия демографических тенденций страны ведут к снижению уровня рождаемости, старению населения, к уменьшению и абсолютной и относительной численности трудоспособного населения. Снижение уровня рождаемости характерны для городской и сельской местности, для всех социальных групп и для всех территорий (областей, районов) республики. Такая распространенность тенденции снижения рождаемости свидетельствует о том, что этот процесс не случайное явление, а закономерность демографического развития на данном этапе.

Общество и государство заинтересованы в формировании определенного типа воспроизводства населения, при котором отсутствовала бы депопуляция, рождаемость обеспечивала бы полное замещение родительских поколений, снижалась смертность и увеличивалась продолжительность жизни, укреплялась семья. Отражением этой заинтересованности стало принятие 04.01.2002 г. закона «О демографической безопасности Республики Беларусь». Задачей данной работы является рассмотрение комплекса условий, влияющих на рождаемость в семье.

Семья складывается под влиянием социально-экономических, демографических, морально-психологических и некоторых других факторов, действующих на протяжении длительных исторических периодов. Потребность в том или ином количестве детей в семье в различные исторические периоды времени изменялась. В традиционном обществе потребность в большом количестве детей в значительной степени определялась экономическими соображениями, когда их роль в хозяйстве семьи, в формировании семейного бюджета, в том вкладе, который каждый член семьи вносил в распределении семейных обязанностей, была велика. Высокой рождаемости также способствовали традиции, распространенность ранних браков, отсутствие пенсионного обеспечения, когда дети были единственным источником существования родителей в старости и в случае болезни. Высокая детская смертность также способствовала высокой рождаемости. В настоящее время мотивы, связанные с экономической полезностью детей, постепенно исчезают. На смену им пришли другие мотивы, связанные с новыми условиями, в которых оказалась современная семья.

Современная семья сталкивается с целым рядом сложных проблем: изменение традиционной структуры семьи (многопоколенная, многодетная, патриархальная) на современную (полную и неполную, однодетную, с изменяющимися ролевыми функциями членов семьи (глава семьи, добытчик средств к жизни, домохозяйка и др.). Положение семьи может усугубляться социально-экономическими трудностями (малообеспеченность), трудностями психологического характера (ухудшением состояния здоровья членов семьи, рост безразличия членов семьи друг к другу, насилия в семье и агрессивности). Все факторы следует учитывать при рассмотрении семьи с точки зрения ее детородной функции.

Являются ли вышеназванные факторы необходимыми и достаточными в потребности семьи иметь ребенка? Потребности являются источником активности человека, ключевым понятием психологии поведения. Не удивительно поэтому, что постепенное развитие интереса демографов к изучению социально-психологических аспектов репродуктивного поведения привлекло их внимание к изучению потребности в детях, которое в последнее время стало предметом обсуждения в демографической литературе. Если сама структура поведения определяется в психологии как последовательность такого рода: потребность, установка, мотив, действие, то изучение демографами репродуктивного поведения развивается в обратной последовательности: результаты поведения, изучение мнений, установок и, наконец, потребности семьи в детях.

Среди специалистов пока еще нет единства во мнениях ни по вопросу о характере потребности в детях, ни по вопросу о месте ее среди других потребностей человека, семьи и общества, ни по вопросу о том, существует ли вообще такая самостоятельная потребность. Например, В.А.Белова считает, что потребность в детях аккумулирует в себе множество разнообразных потребностей – стремление иметь близкого помощника в жизни и опору в старости, продолжателя своей личности и фамилии, иметь источник нежности и привязанности, забавы, а иногда и «козла отпущения», и другие потребности.[2]

К существенным чертам человеческих потребностей относят: объективность их происхождения, исторический их характер, зависимость от практической деятельности, социальную обусловленность. Во всем своем многообразии они подразделяются на две основные группы — биологические и социальные. Мнение о том, что рождение детей – дело совершенно естественное, результат действия «инстинкта материнства», «потребности в продолжении рода» и т.п. факторов, имеющих якобы биологическую природу, довольно распространено в демографической литературе. Например, по мнению Рубина Я.И. «инстинкт родительства» имеет биологическую природу, которая покоится под плотной социальной оболочкой – осознанным чувством долга по отношению к настоящему и будущему детей».[3]

Иногда естественная потребность в «продлении человеческого рода» рассматривается как такой биологический фактор, благодаря которому рождаемость никогда не сможет опуститься слишком низко. В частности, Я.Н. Гузеватый пишет: «Говоря о закономерности снижения рождаемости в ходе экономического и культурного прогресса, следует предостеречь от вывода, будто неуклонный рост материального благосостояния может привести в конце концов к полному прекращению воспроизводства населения. Хотя условия размножения человека непосредственно зависят от социально-экономических факторов, сам по себе процесс размножения основывается на биологическом законе – естественной потребности продления человеческого рода».[4] В другой работе этого же автора приводится сходная мысль о том, что «снижение рождаемости под воздействием социальных факторов имеет свои пределы, определяемые биологической стороной человеческой природы.[5]

Мнение авторов, сторонников биологической природы рождаемости – «биологических инстинктов продолжения рода», опровергается их оппонентами, которые считают, что в понятие «биологические механизмы» авторы не вкладывают никакого иного значения, кроме половой потребности. Например, Борисов В. А. ссылается на работы З.Смолиньского и К. Обуховского, в которых понятия «потребность сохранения вида», «потребность размножения» и «сексуальная потребность» рассматриваются как синонимы.[6] «Однако – далее делает вывод Борисов В. А., – для такого отождествления двух различных групп потребностей нет никаких оснований. Конечно, объективная половая потребность у человека имеет своим предназначением сохранение вида, как у животных, но в отличие от животных, рождение детей у человека не является автоматическим следствием половых отношений, представляет собой отдельную непосредственную цель. Потребность в детях и половая потребность – это два самостоятельных вида потребностей, обусловленных различными мотивами, ценностями и отношениями».[7]

В прошлом высокая рождаемость, близкая к естественной, затрудняла понимание различного характера потребности в детях и половой потребности. Этому также способствовала религиозная мораль, рассматривавшая половые отношения как низменные и греховные, имеющие оправдание лишь в необходимости рождения детей для продолжения рода человеческого.

В настоящее время сложились условия для того, чтобы не смешивать эти две потребности и различать их. Использование методов прерывания беременности и контрацепции позволяет отделить удовлетворение половой потребности от деторождения, что позволило устранить половую потребность как фактор в снижении рождаемости.[8]

Между искусственным прерыванием беременности (абортами), контрацепцией и рождаемостью по результатам многочисленных исследований наблюдается обратная связь. Cложилось мнение, что аборты и контрацепция ведут к снижению рождаемости, и если бы не эти меры, ожидаемое число рождений могло бы быть больше. Анализ данной проблемы выявляет тот факт, что за кратковременным повышением рождаемости после ограничения производства абортов снова происходит ее снижение. Это объясняется тем, что причиной является мотивация против деторождения. Не распространение контрацепции служит причиной сокращения рождаемости, а, наоборот, потребности семьи в сокращении рождаемости служит причиной распространения различных способов внутрисемейного ограничения рождаемости. Поэтому аборты и контрацепцию нельзя считать ни причинами, ни факторами рождаемости – они всего лишь инструменты внутрисемейного регулирования деторождения.

Проблема потребности в детях детально и достаточно глубоко изучена демографами и социологами, изучающими воспроизводство населения, педагогами и психологами, изучающими детско-родительские отношения. Полученные ими данные позволяют утверждать, что законы, побуждающие человека становиться родителями, заботиться о потомстве, лежат в сфере социального, хотя совершенно отрицать биологические основания родительства невозможно. Так М. Босанец указывает на то, что биологические законы продолжают действовать, а человек «лишь пытается приспособиться к ним, извлекая как можно больше пользы для себя».[9]

К. Обуховский полагает, что потребность в родительстве не относится к «необходимым». Хотя опыт отцовства и материнства вызывает у человека определенные переживания, которые могут стать важными при формировании его личности, однако, вопрос о том, «необходимы ли они человеку, объективно остается открытым».[10] По мнению Л.Б. Шнейдера, не существует биологических законов, заставляющих человека иметь детей: «если бы такие законы существовали, то каждая беременность заканчивалась бы родами».[11]

Представляется вполне обоснованным и не потерявшим своей актуальности замечание А.Г.Харчева о том, что проблема соотношения природного и социального моментов в родителской любви, в специфике ее выражения, в практике содержания оцовства и материнства в зависимости от биологических свойств мужчины и женщины, а также и от характера выполняемых ими социальных ролей, продолжает оставаться нерешенной.[12] А.Г Харчев понимает родительство как «социальный по своей сути, но имеющий корни в природной, генетической связи между ребенком и родителем феномен». И уточняет, что это особый тип поведения, «определяемого в основном двумя моментами: родительской любовью и социальным долгом».[13]

По мнению Я.И. Рубина, потребность в детях за время существования человечества подверглась коренному, качественному преобразованию. Вначале она была близка к простому инстинкту сохранения вида, то есть больше склонялась к биологической потребности. По мере того, как семья становилась все более необходимой общностью не только для рождения детей, но и для их воспитания, подготовки к самостоятельной жизни, потребность в детях все более приобретала социальный характер, которым стала выражаться ее сущность: «сущность потребности в детях по отношению к ее объекту — социальная, то содержание этой потребности — социально-биологическое».[14]

В таком его понимании родительство предстает перед нами уже как сплав биологического и социального, но соотношение этих элементов у мужчин и у женщин различное. Обсуждая их природу, обычно указывают, что строение тела женщины определяет ее способность к репродукции, в то время как в жизненном цикле мужчины нет аналога такому жизненному событию как роды. Женщина-мать значительно теснее отца связана со своим ребенком.[15]

А.И.Захаров выделяет ряд факторов, способствующих становлению инстинкта материнства. Они следующие: праобраз матери, желание иметь детей, установка на них; положительный отклик на беременность; нежность к зарождающейся жизни; чувство жалости и сострадания к ребенку; чувство близости с ним; эмоциональная отзывчивость матери[16]. Подобное перечисление кроме биологического также указывает на социальную природу материнского инстинкта. И этому есть эмпирические подтверждения. Так, обследование женщин, отказавшихся от новорожденных, выявило у них, кроме психологической незрелости, эмоциональной неустойчивости, неспособность к позитивной связи с ребенком и социальную незрелость.

Отцовская любовь несколько иная – она лишена той биологической основы, на которой покоится материнская любовь. По мнению В.А.Сысоева, «мужчина в большинстве случаев начинает любить ребенка потому, что он любит свою жену».[17] Однако было установлено, что, если отец берет на себя основную заботу о ребенке, он склонен вести себя так, как это делает мать.

Применительно к данному вопросу материалы исследования научного сотрудника Института философии Новицкой Татьяны Евгеньевны в отношении вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ) показывают, что биомедицинские технологии стали фундаментом вспомогательной репродукции во многих странах мира не только для женщин, но и для мужчин[18]. В 2007 г. – впервые в результате «мужской беременности» родился ребенок у трансгендера, сохранившего женские внутренние половые органы. Она приводит в пример историю Томаса Бити, который будучи трансгендером, сохранил внутренние половые органы и впоследствии родил 3-х детей. К этому шагу его подтолкнуло бесплодие его жены. Пара воспользовалась услугами банка спермы, и беременность наступила в результате ЭКО. С тех пор в мире опыт беременности и деторождения был повторен трансгендерными мужчинами неоднократно. В частности, в Австралии в 2014 г. 54 «мужских беременности»[19] завершились рождением.

В.В.Бойко, говоря о потребности в детях, дает этой потребности определение, что она представляет собой структуру, включающую в себя элементы как общественного, так и индивидуального планов. С одной стороны, как социально-психологическое образование в личности, родительство представлено комплексом установок, соответствующих сложившемуся социально-историческому типу семьи. Эти установки определяют не только установки к ценности детей, их численности в семье, но также и подходы к их воспитанию. С другой стороны, — это та или иная степень чадолюбия, свойственная индивиду, как носителю усвоенных общественных норм, установок по отношению к детям вообще; чадолюбие отражает историю развития каждой отдельной личности. При этом потребность в детях проявляется в том, что «без детей человек испытывает затруднения в реализации себя как личности»[20]

Потребность в детях далеко не исчерпывается фактом их рождения, ибо «само воспроизводство населения не тождественно его биологическому воспроизводству»[21]; она сопряжена с процессом их воспитания, отдачи времени, передачи общественно значимых ценностей, т.е. социально значимым поведением по отношению к ним. В этой связи возникает необходимость исследовать те социально-психологические механизмы на уровне личности, обеспечивающие родительское поведение. Однако целью данной работы является выявление более глубоких психологических механизмов, лежащих в основе данного явления.

В отечественной социологии и психологии сложилось устойчивое мнение о том, что родительство, как социально-психологическое образование в личности, представляет собой иерархически организованную систему социальных установок разного уровня обобщения и конкретизации.[22] В анализе такого сложного явления, как родительство, используется такое понятие, как «аттитюд» (в переводе с латинского «aptitudo»), что означает «пригодность».[23] Этот термин в литературе на русском языке чаще всего переводится как «социальная установка». Согласно У.Томасу и Ф.Знанецкому, аттитюд определяется как «состояние сознания, регулирующее отношение и поведение человека в связи с определенным объектом в определенных условиях, и психологические переживания им социальной ценности, смысла объекта».[24] В своем определении авторы исходили из положения о том, что исследования взаимоотношения личности и общества, поведение личности должно основываться на анализе социальных ценностей самого общества и отношения к нему со стороны индивидов. Аттитюд является процессом индивидуального сознания, который детерминирует как актуальную, так и потенциальную деятельность человека в социуме. И, поскольку аттитюд всегда направлен на объект, он может определяться как чье-то состояние ума по отношению к ценности. И если ценность — это объективная сторона установки, то, следовательно, аттитюд есть субъективная сторона социальной ценности.

По всеобщему признанию исследователей аттитюд — это определенное состояние сознания, которое выражает готовность к реакции, источником его является предшествующий опыт.

М. Смит предложил трехкомпонентную структуру аттитюда, в котором он выразил а) когнитивный компонент, который обнаруживается в виде мнений, утверждений относительно субъекта установки; знания о свойствах, назначении, способах обращения с объектом; б) аффективный компонент — обнаруживается в виде отношения к объекту, выражаемом на языке непосредственных переживаний и чувств, которые он вызывает; оценки «нравится — не нравится» или амбивалентное отношение; в) когнатативный компонент, который проявляется в готовности индивида к осуществлению конкретного поведения с объектом.[25]

Являясь обычными и широко распространенными психическими регуляторами, аттитюды — социальные установки, по мнению Ф.Зимбардо и М.Ляйппе, оказывают влияние на восприятие и мышление, направляя когнитивные процессы и процессы восприятия; служат готовыми обобщенными оценками; определяют нас самих, поскольку установки по отношению к наиболее важным предметам могут являться значительной частью нашего восприятия собственного «Я» и нашей самооценки.[26] Основная функция социальных установок — регуляция социального поведения человека.

Основателем отечественной теории установки является Д.Н. Узнадзе. В своем подходе к проблеме он исходил из того, что человек, также как и вообще все живое, достигает наличной в каждый данный момент ступени своего развития лишь в процессе взаимодействия со средой, причем в активное взаимодействие вступает сам субъект, а не акты его психической деятельности.[27] Наличествуют два условия, без которых акты поведения невозможны: это, прежде всего, наличие какой-либо потребности у субъекта поведения, а затем и ситуация, в которой эта потребность могла бы быть удовлетворена. Это основное условие возникновения всякого поведения, и, прежде всего, установок к нему.

Наличие потребности и ситуации, делающей возможность ее удовлетворение, вызывает особое состояние, которое характеризует спонтанность, направленность, готовность совершить определенные действия.[28] Это состояние и есть установка: как особое состояние личности, модус ее в конкретных условиях. Это — личностный фактор, конкретная определенность личности в каждый данный момент.[29] Различные типы установок реализуются двумя формами поведения: экстерогенной и интерогенной. К экстерогенным формам поведения Д.Н.Узнадзе относит потребление, обслуживание, занятия труд; к интерогенным — эстетическое наслаждение, игра, развлечение, спорт, художественное творчество.[30]

Существуют различные формы психической активности человека, отмечает Д.Н. Узнадзе, главные из которых — установка и объективация. Акт объективации включает в себя идентификацию того, что переживается сейчас, с тем, что переживалось только что перед этим, сознание их тождества, закрепленного актом номинации и речи. В этом акте закреплено познавательное отношение к миру, он равнозначен механизму сознания.[31] Хотя универсализация понятия установки как бессознательного, делает невозможным применение этой теории к регуляции наиболее сложных, высших форм человеческой деятельности, вместе с тем, в способности к объективации, отмеченной Д.Н. Узнадзе, заложен выход за пределы личного, в сферу другого человека, социальной психологии личности.

Разработанные Д.Н. Узнадзе идеи послужили отправными моментами в создании диспозиционной концепции В.А. Ядова.[32] По мысли В.А. Ядова главное в проблеме внутренней регуляции социального поведения — это вопрос о структурировании личности как объекта деятельности. Представление о целостной структуре личности предполагает выделение определенного системообразующего признака. В.А Ядов предположил, что существуют устойчивые диспозиционные механизмы регуляции социального поведения личности, которые следует рассматривать в рамках некой общей диспозиционной структуры личности как целостного субъекта деятельности. Системообразующим признаком, единым для этой целостности, должны быть различные состояния и различные уровни предрасположенности человека к восприятию условий деятельности, его поведенческих готовностей, направляющих деятельность, которые, так или иначе, формируются в личностной структуре в результате онтогенеза.[33]

Приняв за основу положение Д.Н. Узнадзе о том, что установки представляют собой ценностно-личностные состояния готовности, настроенности на поведение в данной ситуации, В.А. Ядов проанализировал все основные части этой системы с точки зрения иерархичности диспозициционных уровней применительно к родительству как к социально-психологическому образованию в личности. Диспозиционная система социальных установок в этом случае имеет следующий вид:

1) на уровне базовых социальных установок, в системе ценностных ориентаций личности — позиция таких ценностей, как «семья», «родительство», «ребенок»; система семейных и родительских ценностей; вся совокупность семейных и гендерных идеалов.

2) на уровне социальных фиксированных установок: сценарии реализации родительства, супружеские и родительские ожидания, репродуктивные установки и установки на воспитание детей (на детско-родительское взаимодействие). Во всей совокупности и взаимосвязи они и составляют систему установок личности на родительство.

Различные элементы диспозиционной структуры, образованные как разными ее подсистемами (когнитивной, эмоциональной и поведенческой), так и разными уровнями (от элементарных фиксированных установок до ценностных ориентаций), следует рассматривать как механизм функционирования диспозиционной системы в целом.[34] Поэтому родительские и репродуктивные установки, ожидания, семейные идеалы и ценности не являются отдельными актами сознания субъекта, поскольку они — лишь модус его состояния как целого.[35]

Число потребностей человека меньше, чем число объектов реального мира потому, что не все объекты представляют для него ценность. Некоторые объекты не представляют для него интереса, не возбуждают потребности. Другие объекты, рассматриваемые как ценность, не могут возбуждать потребность, если эти ценности представляются индивиду совершенно недостижимыми, или в подобном случае потребность подавляется, вытесняется из сознания с помощью рационализации, сублимации или других способов.[36]

Система человеческих потребностей – это не только многоуровневая система, но и система пересекающихся уровней (групп) потребностей. Число потребностей всегда превышает возможности их одновременного удовлетворения, поэтому человек всегда стоит перед выбором в очередности удовлетворения своих потребностей. Как система потребностей, так и система социальных норм, управляющих потребностями, находится в непрерывном изменении, развитии, вслед за развитием общества. Одни потребности, развиваясь, оттесняют другие на шкале ценностей, появляются новые потребности. Так же, как и другие потребности, способна изменяться и потребность в детях, т.к. она имеет в себе социальную составляющую. Как отмечает В.В.Бойко, «при всем кажущемся постоянстве родительских уз они меняются вместе с историческими формациями, этапами развития социальной системы, подвержены влиянию идеологии, распространенных видов деятельности и модных человеческих качеств».[37]

В ситуацию реализации родительства включен самый широкий круг макро- и микросоциальных факторов: социально-экономическая ситуация развития общества, материальное положение конкретной семьи, состояние супружеских отношений, число детей в семье, их возраст и многие другие.

Потребность каждой супружеской пары в первом, втором, третьем и т.д. ребенке различна. Рождение первенца практически не зависит от производственных и творческих успехов, материальных условий жизни. Опрос вступающих в брак в 1985 году в Первомайском районе города Минска показал, что первого ребенка желают практически все молодожены, многие хотят иметь и второго ребенка. Такие же результаты получены и по данным других обследований, проведенных в последние годы.

Первенец объединяет супругов, роднит их, укрепляет семью. На его появление немалое влияние оказывает общественное мнение. Появление ребенка дает возможность семье повысить свой социальный статус, поэтому от возможности иметь первого ребенка семья практически никогда не отказывается. Но трудности, с которыми сталкивается семья после рождения первого ребенка (резкое увеличение домашней работы, снижение материального достатка семьи, необходимость отказаться от многого ранее привычного, более напряженный распорядок дня родителей, сложности с продолжением учебы и т.д.) способны значительно скорректировать установки родителей относительно количества детей в семье. Эти трудности часто усугубляются недостаточным развитием сферы услуг, другими внешними факторами. На появление второго ребенка уже в значительно меньшей степени «давит» общественное мнение: широкое распространение в последние годы однодетных семей «приучило» его к лояльному отношению к однодетным семьям. В результате после рождения первенца около 20% супругов иметь второго ребенка уже не хотят.

Все же 80% супругов и после рождения первого ребенка продолжают планировать в своей семье рождение последующих детей. Помимо прочего, часто сказывается желание иметь ребенка другого пола, иногда – возможность улучшить жилищные условия; сказывается также и то, что современные родители в большинстве своем выросли в 2—3–детных семьях, а это повлияло на их представление о количестве детей в семье. Социологические обследования отмечают, что три ребенка являются «идеальным» числом детей в семье. Такое мнение вполне обосновано, потому что наличие 3-4 детей в семье изменяет характер взаимоотношений между родителями и детьми, между детьми. Такие семьи более устойчивы: меньшая опасность воспитать эгоистов, дети более активно учатся человеческому общению, с ранних лет приобщаются к труду. Однако появление третьего ребенка в городской семье до последнего времени находилось вне сложившихся установок на количество детей в семье.

Среди причин, ведущих к снижению рождаемости можно также назвать: материальные трудности, высокая занятость женщин на работе, высокая разводимость, коренное изменение положения женщины в обществе и семье.

Материальные трудности, вне всякого сомнения, могут служить причиной малодетности лишь в тех семьях, где есть установка на рождение больше, чем один ребенок. Парадокс заключается в том, что в прошлом при гораздо меньшем уровне обеспеченности, количество детей было большим. То же можно сказать о населении высокоразвитых стран, где уровень дохода на душу населения гораздо больше, чем, например, в Беларуси. По-видимому, забота государства о повышении общего благосостояния может сказаться на повышении рождаемости в таких семьях.

Социальные последствия высокой разводимости как фактора, ведущего к снижению рождаемости, включают целый ряд проблем. Почти 60% разведенных мужчин и женщин не вступают в повторный брак (особенно женщины с детьми), что снижает рождаемость. Вследствие разводов увеличивается численность неполных семей, в которых ребенок воспитывался одним из родителей. При современном уровне разводимости около 15% детей переживают развод родителей, не достигнув совершеннолетия. Рост безотцовщины при живом отце увеличивает вероятность отклоняющегося поведения среди подростков, влияет не только на их успехи в школе, но и на формирование взглядов, идеалов, навыков семейной жизни. Кроме того, проблема разводов для большинства – это и проблема одиночества. Неудовлетворенность браком и развод часто является причиной малодетности семей, и в то же время прослеживается взаимозависимость между этими двумя процессами — сама малодетность облегчает разводы и ведет к их росту.

Весь комплекс социально-экономических условий — изменение характера труда и образа жизни современной семьи, коренное изменение положения женщины в обществе и семье, расширение возможностей для учебы и повышения культурного уровня, возросшие требования к качеству работников как специалистов, приводят к повышению затрат времени и сил на достижение и поддержание необходимого профессионального уровня.

Для увеличения рождаемости следует также учитывать выделенные С.Ю. Девятых два рода ситуаций[38].

Ситуация первого рода: семья имеет потребность в нескольких детях, но считает себя вынужденной ограничить в реализации этой потребности меньшим числом детей, чем хотелось бы, или откладывает рождение желаемого ребенка «до лучших времен». Своевременная материальная помощь такой семье могла бы повысить число детей до желаемого.

Ситуация второго рода: семья считает свое формирование завершенным, полностью удовлетворена имеющимся числом детей (это число может быть равно и нулю). Тогда любые экономические мероприятия демографической политики, какими бы ощутимыми они ни были, не окажут влияния на рождаемость, если не затронут самой потребности в детях, стимулированную через мотивированную ценность. Хотя человек рождается со многими биологическими задатками, формирование его личностных свойств обуславливается также социальными взаимодействиями. Потребности человека, его сознательные и бессознательные отношения к действительности должны рассматриваться как феномены, являющиеся результатом дифференцировки и конкретизации закономерностей системы социально-культурных ценностей.[39] Существование ценностей связано с таким восприятием действительности, которое опосредуется социальными чувствами и которое возвышается над миром непосредственных потребностей и интересов. Ценностное восприятие действительности порождает и мотивацию действий и поступков, основанную на ценностных отношениях, дополняющую и обогащающую мотивацию, основанную на потребностях.[40]

Потребность в детях современной семьи носит социально-психологический, моральный характер, учитывает понятие качества жизни. Результаты репродуктивного поведения – то или иное число детей в семье – в различные моменты времени зависят от выбора между удовлетворением потребности в детях, удовлетворения других потребностей и факторами среды, способствующими или препятствующими тому или иному выбору. Cтабильность числа детей может быть создана и поддерживаться с помощью мероприятий демографической политики.

[1] См: Злотников А.Г. Факторы современного демографического развития Беларуси // Демографические проблемы Беларуси и духовно-нравственное здоровье нации. – Матер науч. конф. – Гомель, 2005. С. 21-22.

[2] Белова В.А. Число детей в семье. М. 1975. С.10.

[3] Рубин Я.И. Проблема соотношения биологического и социального в воспроизводстве населения // Проблемы народонаселения и трудовых ресурсов. Вып.2. – Мн., 1971. С.97.

[4] Гузеватый Я.Н. Изучение воспроизводства населения. – М., 1968. С. 12.

[5] Гузеватый Я.Н. Воспроизводство населения. Вопр.философии., 1974, №9. С.88.

[6] Смолиньский З. Теоретические проблемы демографии. М.1972. С. 64., Обуховский К. Психология влечений человека. М., 1972. С.81, 101-119. // Борисов В.А. Перспективы рождаемости. М. Статистика. — 1976. С. 175.

[7] Борисов В.А. Перспективы рождаемости. М. Статистика., 1976. С. 175-176.

[8] Там же. С. 173.

[9] Босанец М. Феномен родительства. — М. Мысль, 1988. С.62.)

[10] ОбуховскийК.Опыт

[11] Шнейдер Л.Б. Психология семейных отношений. Курс лекций. — М.: Астраль-Пресс, 2000. — 512 с.

[12] Харчев А.Г. Брак и семья в СССР. — М.: Мысль, 1979. С.69.

[13] Там же. С. 315

[14] Рубин И.Я. Право на счастье: о проблемах семьи и детей. — Мн.: Беларусь, 1986. С.24

[15] По мнению Дж.Боулби, ребенок и мать образуют тесную, взаимную, биологически обусловленную связь, которую следует рассматривать как базовый компонент человеческой природы.

[16] Захаров А.И. Становление материнства.—М.: Мысль, 1998. С.42

[17] Сысоев В.А. О проблемах семьи и детей. — Мн.: Беларусь, 1986. С.24.

[18] Новицкая Т.Е. Вспомогательные репродуктивные технологии в фокусе проблематизации гендерных норм, дискурсивных и правовых практик / Cовременные вспомогательные репродуктивные технологии как фактор динамики социальной, этической, правовой и гендерной перспектив.

[19] Здесь термин «мужская беременность» употребляется условно, поскольку фактически в состоянии гестации находится «хромосомная женщина», сменившая пол путем хирургической операции и гормональной терапии и гендерно идентифицирующая себя как мужчину.

[20] БойкоВ.В. Малодетная семья: социально-психологический аспект. — М. Мысль, 1988. С.62.)

[21] Харчев А.Г. Брак и семья в СССР. — М.: Мысль, 1979. С. 291.

[22] См: Антонов А.И. Социология рождаемости: теоретические и методологические проблемы. — М.: Статистика, 1980. — 271;31;167 — Основы психологии семьи и семейного консультирования. Под общ. ред. Н.Н.Посысоева. — М.: Гуманит. изд. центр ВЛАДОС, 2004. — 328 с. ;Стецкевич А. Христианское воспитание в семье. — Калининград: Адальбертинум, 1998. — 128 с.; 233; 244 — Шнейдер Л.Б. Психология семейных отношений. Курс лекций. — М.: Астраль-Пресс, 2000. — 512 с.

[23] Большой толковый психологический словарь. В 2 т. Т.1:(А-О). Авт.-сост. А.Ребер. — М.: Вече — АСТ, 2000. — 592с.

[24] Цит. по: Андреева Г.М. Социальная психология. — М.: Изд. МГУ, 1980. .265.).

[25] ДевятыхС.Ю. Феномен родительства. Витебск.: Изд. ВГУ. 2005. — С.27.

[26] Зимбардо Ф. и Ляйппе М. Социальное явление. — СПб.: Питер, 2000.С.49.)

[27] Узнадзе Д.Н. Психология установки. — СПб.: Питер, 2001. С39-40.

[28] Там же. С.414.

[29] Там же. С187.

[30] Узнадзе Д.Н. Психология установки. — СПб.: Питер, 2001. С. 264-270.

[31] Там же. С163-164.

[32] Саморегуляция и прогнозирование социального поведения личности. Под ред В.А.Ядова . — Л.: Наука, Ленингр. отд. , 1979 — 264с.

[33] Ядов В.А. О диспозиционной регуляции социального поведения личности в кн. Методологические проблемы социальной психологии. — М.: Наука. 1975. — С.92.

[34]ЯдовВ.А. О диспозиционной регуляции социального поведения личности в кн. Методологические проблемы социальной психологии. — М.: Наука. 1975. — С101-105.

[35] БойкоВ.В. Малодетная семья: социально-психологический аспект.— М. Мысль, 1988. С. 62.

[36] Кон И.С. Социология личности. – М.: Мысль. – С.59-62.

[37] БойкоВ.В. Малодетная семья: социально-психологический аспект. — М. Мысль, 1988.

[38] Девятых С.Ю. Феномен родительства. Витебск.: Изд. ВГУ. 2005. – С.186.

[39] Социальная психология личности отв. ред. М.И.Бобнева, Е.В.Шорохова. — М.: Наука, 1979, — С171-172.

[40] Здравомыслова О.М. Цикл развития семьи: исследования и проблемы // Психология семьи: Хрестоматия. — Самара: БАХРАХ-М, 2002. — С.165-166.