Закон как отражение нравственности или секс за пределами спален
Джонатан Ван Марен (Jonathon Van Maren)
Фраза «Государству нет места в спальнях своего народа» была сказана перед скоплением журналистов, возле Палаты общин Пьером Трюдо, пятнадцатым премьер-министром Канады, он возглавлял правительство в течение 15 лет. С именем Трюдо связана либерализация разводов и законодательства об абортах и гомосексуализме в 1967г. Очевидно, что это событие стало знаковым в истории.
Фраза Трюдо быстро стала лозунгом «Государству нечего делать в спальнях нации!». Со временем, эта фраза получила характер светской догмы. В Северной Америке, в самом деле, объявив христианскую мораль шелухой, сторонники релятивистской революции потребовали, чтобы мы все признали, что единственная правда заключается в том, что нет ни истины, ни абсолютных моральных ценностей. Единственным неоспоримым законом является моральный релятивизм, и что Церкви пора закрыть свои двери и держать свои «назойливые» нормы морали при себе. Похоже, этими людьми не осознаётся тот факт, что теперь они являются проповедниками новой морали, не имеющей никакого прочного фундамента, не имеющей объективных предпосылок, основанной исключительно на чувствах. Это можно назвать философией иконоборчества, если не вандализмом; как Пьер Трюдо отметил в том же интервью, он «сокрушил много тотемов и оспорил много табу».
Проще говоря, со времён викторианской эпохи и до окончания Второй мировой войны, западная цивилизация придерживалась общего мнения: быть цивилизованным означает вести себя прилично, и одним из главных показателей такого цивилизованного поведения является невозможность раздевания на публике, а также понимание того, что интимная сфера жизни человека не является темой для общественных обсуждений.
Затем была сексуальная революция и все, что она принесла с собой: «гей-освободительное» движение, радикальное феминистское движение и распространение беспорядочной «свободной любви». Все это представляется как некое обнажение на публике с целью поставить точку в этих вопросах, однако, это выглядит весьма странным. Феминистка, обнажающая грудь в знак протеста против женоненавистников мужчин, мне кажется, действует контрпродуктивно. Хотя Трюдо и бесчисленное множество других, менее красноречивых воинов, высказывались за их право жить, как им нравится, и утверждали, что государство должно быть удалено от спален своих граждан, очевидным является то, что они делали всё совсем наоборот: они распахивали двери спален, а затем и переносили то, что в них происходит, на улицы городов.
Теперь у нас есть дико эксгибиционистские «гей-парады» и «парады шлюх». Это не фестивали, организованные крошечными группами меньшинств. Отнюдь. Политики, которые отказываются посещать такие события, как гей-парады, будут с шумом заклеймены как вопиющие еретики. Кем? Первосвященниками нового морального порядка, который, конечно, не является законом для всех, но гордо похваляется отсутствием уважения к какому-либо прежде существовавшему моральному закону. Они больше не хотят, чтобы государство было за пределами спальни, они хотят, чтобы государство было в спальне и громко аплодировало тому, что оно там видит, воздерживаясь от любого осуждения. Естественно, им необходимо, что бы государство ещё, в случае необходимости, платило за лечение и снабжало презервативами, что бы быть уверенными, что их практики не приведут к беременности, или инфицированию.
Мэр Торонто Роб Форд не принимал участия в гей-парадах. Это стало причиной постоянного негодования в прессе, а также среди многих других политиков в его адрес. Прежде, чем он, наконец, уступил и появился на прайд-событии на этой неделе, один раздражённый диктор на радио задал ему сакраментальный вопрос: «Возможно, хотя бы ради любви к Богу Вы должны присутствовать на гей-параде?!!» (Что подразумевается в данном случае под понятиями «Бог» или «любовь», конечно, сложный вопрос.)
Закройте двери церкви, откройте дверь спальни. Морали и нравственным ценностям нет места в обществе. И в то же время апологеты сексуальной революции требуют, чтобы мы финансировали их образ жизни из нашего кармана нашими налоговыми долларами, а от церквей они требуют принять, если не одобрить, их взгляды без всякого морального осуждения. Они хотят внушить нам, что есть «плохие церкви», а такой вещи, как предосудительные (плохие) интимные отношения нет. «Позволительные (хорошие) интимные отношения», с их точки зрения, те, при которых, по крайней мере, один из партнёров испытал некоторое удовольствие. Весьма субъективный и бессмысленный способ описания чего-либо. Гилберт Честертон как-то заметил: «Слово «хорошо» имеет много значений. Например, если человек выстрелит в свою бабушку с расстояния пятисот метров, я должен назвать его хорошим стрелком, но, сомнительно, что хорошим человеком».
Нагота в общественных местах спокойно воспринимается во многих городах в нашей культуре (в Амстердаме недавно легализовали секс в известном общественном парке), но любые ссылки на Бога и моральный закон в дискуссиях, воспринимаются в штыки. Такое ощущение, что правительства постоянно путают свободу религиозного вероисповедания, со свободой от всякой религии. «Ваши молитвы на публике не приветствуются, это является вашим частным делом», — говорят они. Король голый, но вполне наслаждается этим, пока отрезвляющие холодные ветры нравственной истины не вызовут дискомфорт.
Шокирует, насколько низко пало современное общество и что в нём сегодня является нормой, а что нет. Это граничит с абсурдом — общественная христианская молитва, видите ли, может быть оскорбительна для нехристиан, а вот постановочные оргии, маскирующие себя как «парад», конечно, не могут никого обидеть. Многие города финансируют гей-парады из казны. Конечно, дискуссии о морали в современном обществе должны иметь целью изменение законодательства в этой области. Все законы, в конце концов, отражают нравственность тех, кто их принимает. Эта новая «нравственность», перефразируя Дэвида Фрума, считает, что более почетно блудить в грязи Вудстока, чем бороться в грязи Гуадалканала. Эта новая «нравственность» имеет опасные последствия. Об этом свидетельствуют раздробленные тела нерождённых детей, прямое следствие миллионов легкомысленных половых актов.
Апологеты сексуальной революции не нашли, за что они готовы умереть. Но они нашли то, ради чего готовы убивать.
Перевод Анны Букатюк